Она закусила губу, расстроенная своим явным бессилием помочь.
Стивенс бросил отчаянный взгляд на Мистру, которая, покачав головой, проронила:
— Я очень слабо представляю, о чем это вы тут сейчас говорили. Но не стоит забывать, что у меня почти всегда возникает такое ощущение, когда Тризелла ведет с кем-то беседу.
Стивенс замолк. Тризелла показалась ему телепаткой более сильной, чем он ожидал. И если кто-то так ловко обводит её вокруг пальца, то этот человек с годами наверняка научился мастерски скрывать свои мысли. Он опять обратился к Тризелле. Но она, предвосхищая его вопрос, уже отвечала:
— Они все пытались сделать это. Они часами беседовали со мной, применяя по ходу то один, то другой прием. Иногда у меня появлялось ощущение, что это им удавалось, но уверенности в этом нет.
— Кто, именно, — наскакивал Стивенс, — в наибольшей степени посеял у вас эти сомнения?
Девушка вздохнула.
— Вижу, что вы не улавливаете смысл сказанного мною. Это удавалось в тот или иной момент всем. Я только сейчас сообразила, что в ту ночь, когда мы побывали в вашем доме, вам самим удалось утаить от меня важную информацию.
В другом конце комнаты Пили поднялся с кресла.
— Джентльмены, — начал он, — как мне представляется, возникла необходимость, чтобы я скрылся и принял на себя тяготы человека, которого разыскивают по обвинению в убийстве. Я согласен сыграть эту роль.
Стивенс быстро выскочил в центр гостиной.
— Мистер Пили, будьте любезны, сядьте, — вежливо предложил он. — У меня есть ещё кое-что заявить в отношении вас.
Не ожидая ответа, он повернулся к остальным и коротко изложил причины — так как он их проанализировал ранее — по которым сначала Фрэнк Холанд, а затем он сам были подобраны Пили на место местных управляющих.
— Делаю предсказание, — завершил он свой краткий спич. — Как только он выйдет, чтобы, по его словам, «исчезнуть» мистер Пили на самом деле тут же возвратиться, но в облике мистера Холанда.
Он замолк, оглядывая аудиторию и отмечая, что снова приковал внимание присутствующих к себе. Но — и это было поразительно! — они ещё не догадывались, в чем дело.
Таннехилл язвительно подбросил:
— Опять принялись за старые штучки, а?
Стивенс, не обращая внимания, продолжал развивать свою мысль:
— Мистер Холанд и я разработали следующий план; все, кто здесь находится в данный момент, будут немедленно арестованы по обвинению в ношении особого скрытого оружия, после чего с них будут сдернуты маски. Тем самым они окажутся не теми уважаемыми в городе лицами, в роли которых они выступали, и угодят в тюрьму на годик, если не больше, в зависимости от вынесенных им приговоров.
Судья Портер осуждающе покачал головой.
— Какой-то нелепый план. А вы, Уолтер, просто удивляете меня этими шалостями.
Стивенса это поразило. Они, прожив так долго, стали слишком аморальными людьми. Перед лицом предательства они, видимо, считали вполне естественным, что некоторые члены группы хотят захватить контроль над Большим Домом.
— К несчастью, — разозлился он, — планы мистера Пили оказались под ещё большей угрозой. Представьте себе, как все происходило: он убил Джона Форда и написал письмо Холанду. Затем — нежданная встреча с Дженкинсом, и он вынужден быстренько прикончить и его. Но ввиду, как я полагаю срочности возникшей проблемы, он прибегает к непозволительному средству — использует термический луч. А потом, как все старательно подготовив, допускает и фатальную ошибку.
Подобравшись к этому кульминационному пункту своей операции, Стивенс уловил, что Пили забеспокоился. Заметил он это боковым зрением, поскольку тот стоял несколько сзади. Пили действительно громко объявил:
— Пора мне уходить. Все это отдает дурной мелодрамой.
— Прежде чем выйти, — прогремел голос Стивенса, — снимите вашу маску!
Адвокат мгновенно выхватил пистолет из кармана. Это, вроде бы, никого особенно не встревожило, поскольку другого оружия не появилось. Но эффект от его слов был потрясающим. Многие живо вскочили. Таннехилл, который и до этого стоял, резко скомандовал:
— Маску!
Стивенс подождал, пока восстановилась тишина. Потом вежливо обратился к Пили:
— Снимите её, друг мой. Вы действовали в соответствии законной самообороны. Лично гарантирую, что с вами ничего плохого не случится, независимо от того, придется ли это мое решение по душе членам группы или нет. Пусть кто-нибудь поможет ему снять эту пакость… Должно быть, есть какой-то способ делать это быстро.
От группы отделилась Тризелла.
Она держала бутылочку с бесцветной жидкостью.
— Руки в стороны! — потребовала она.
Пили после нескольких секунд колебаний, пожал плечами и смирился. Она налила немного раствора в ладони и руками провела по его щекам.
Появилось лицо Холанда!
Насупившись, он зло заговорил, обнажая в оскале зубы:
— Отлично. Надо быть поосторожнее в том, что я предприму против вас. Да, я убил Пили. Но действовал по праву самообороны. И не собираюсь никому позволить обвинить меня в убийстве.
Стивенс нахмурился. То, что бормотал Холанд говорило о том, что тот воспринимал ситуацию неадекватно.
— Холанд, — обратился он к нему, показывая на присутствующих, — что вам известно о деятельности этих лиц?
Холанд, казалось, удивился.
— Но вы же мне разъяснили… Это секта… раз уж я ввязался… Впрочем, оставим это…
Стивенс оглядел присутствовавших. Таннехилл что-то пристально рассматривал на потолке. Судья Портер вперил в Холанда задумчивый взгляд. Мистра о чем-то тихо перешептывалась с телепаткой. Адвокат понял, что они разделяли его точку зрения. Этот человек опасности не представлял.
Но он, Стивенс, удовлетворения не испытывал.
— Холанд, — обратился он к следователю, — где вы раздобыли маску, изображающую Пили?
Зал ожил волной любопытства. Холанд стоял, раздумывая, в нерешительности. По его лбу стекали струйки пота.
— Я получил её по почте. Была приложена записка. В ней указывалось, как ею пользоваться и предписывалось все, что я должен был делать. Там же напоминалось, что когда-то я был актером, подчеркивалось, что я умело имитирую голоса и предлагалось все это задействовать. Иначе отправитель грозился проинформировать полицию насчет того, где зарыт труп Пили.
— И что следовало говорить в случае ареста?
— Что я нуждался в деньгах. Признаюсь… Не мог решиться… Но если бы на меня надавили, сказал бы правду…
— А после этого вечернего сеанса вам было обещано, что все происшедшее с вами будет предано забвению, так ведь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
